Читать книгу - "Дом Соли [машинный перевод] - Светлана Владимировна Тараторина"

ожидали такого. Человек, который до этого держал ведро, собрал куски и бросил их в костер. Залом раздался запах жареного мяса. Бекир наконец-то понял, о какой цене говорила Черная Корова. Его чуть не стошнило. Буюков забрал Болбочан. Теперь они принадлежали Армии чудовищ.

— Ты все еще хочешь здесь остаться? — просыпей

Бекир на ухо Нияз. И сразу услышал имя Черной Коровы, а потом и свое.

Его отрезвил обряд, голова еще шла кругом, но мысли сновали быстрее.

Их звали выйти на помост в Кемаль-шейх. Засоленные вокруг расступились, образуя узкий проход. К ним подошел мужчина с испеченным лицом.

— Идите сюда, мои неизмененные дети, — голос шамана перекрыл все звуки. Дети переглянулись. Увиденное все еще стояло перед глазами, но Кемаль-шейх не только знал, что они здесь, но и был готов поговорить. Шаман снова ласково повторил просьбу.

Черная Корова пошла первой и не оставила выбора Бекиру. Он последовал. К ним потянулись сотни рук. Засоленные словно в первый раз их увидели: стремились коснуться, шептали слова поддержки. Бекиру все сильнее хотелось убежать. Крепкие руки подсадили их на помост. Тонкими скрюченными пальцами

Кемаль-шейх прощупал им лицо, словно был слепым и мог увидеть только прикосновениями. Бекир почувствовал запах крови на его руках.

— Бог вспышек говорит, что вы особенные! — снова взвыл шаман. Вместо ножа

Кемаль-шейх взял чашу. — Он привел вас! И в том его провидение. Глаз Бога скажет нам, кто вы. И от его слова будет зависеть ваша судьба. — Кемаль-шейх опустил чашу в каменную ванну, а потом поднес дымящуюся жидкость детям.

В доме воцарилась тишина. Такая напряженная, что Бекиру казалось: он сейчас услышит стук чужих сердец. В носу защипало, на глаза навернулись слезы, желудок скрутил спазм. Первым пришло мнение о том, что в этой жидкости несколько минут назад растворили тело человека-ящера. А вторая — что он никогда так близко не видел чистого суура. Ма говорила, что чистый суйер — это смертельный яд. В природе в такой форме он почти не встречался, поэтому ни Ма, ни Бекир не знали, что может произойти с человеком, который его коснется. Эта чаша могла его убить или превратить в «живое мясо» или, — Бекир проглотил горькую слюну, — в то, что уже не будет Бекиром, не будет его воспоминаний и лица. Он затаил дыхание, пытаясь сдержать подступившую к горлу пищу. Последнее, что он может сделать, — это выбеливать в чашу со священным суетом на глазах у всех жителей Кара-Тобе. Голову повело. Он видел черные глаза Кемаля-шейха и лицо обожженного мужчины.

— Это Вода Жизни. Вода, освобождающая наши души. Если ты поцелован

Богом Вспышек она откроет для тебя вселенную, даст ответы на все вопросы.

Прими семья Бога!

«Даст ответы на все вопросы!» — эхом прозвенело в опустошенной голове. Он узнает, что из Ма, где найти Золотую Колыбель, как спасти

Киммерик, для этого нужно только выпить суер.

— Я выпью, — раздался спокойный голос Черной Коровы.

Девочка улыбалась. Забывайко выглянул из-за плеча и спрятался в длинных волосах. Бекиру захотелось закричать, остановить девочку, но он не смог. Губы словно залепило. Черная Корова взяла чашку. В толпе раздалось первое «буах», а потом снова и снова. Люди радостно заулюлюкали, когда Черная Корова сглотнула, улыбнулась и протянула чашу Бекиру. Глаза девочки затянула пелена. Черная

Корова вздрогнула всем телом и упала на помост. Чаша с грохотом покатилась, оставляя после себя дымящийся розовый след. Кемаль-шейх разочарованно проследил за ее движением, а затем спокойно поднял глаза на парня.

— Помогите! Вы должны ей помочь! — закричал Бекир, падая на колени у девочки. Он обхватил ее голову руками, стараясь не дать захлебнуться. На губах Черной Коровы выступила пена. Ее избивали судороги. Бекира охватило отчаяние. Взгляд застилали слезы. Он обратился к толпе в поисках помощи, но ни один не пошевелился. Они ждали решения старика. Черная

Корова затихла. Бекир осторожно положил ее на помост и выпрямился.

— Это ты, ты убил ее! — Он бросился к Кемалю-шейху, но было уже поздно.

Обожженный преградил ему дорогу, а кто-то невидимый скрутил руки за спиной.

Бекир выгнулся, попытался копнуть обожженного между ног. В ответ получил хорошего подзатыльника. На него накинули оковы. Во рту оказалась зловонная тряпка. В ушах стоял шум от удара, он выкручивал голову, чтобы увидеть, где

Ниязи и что делать с Черной Коровой, но ему этого не позволили. Бекира стянули с помоста. Сильные руки проволокли по коридорам, а затем бросили в выдолбленную в камне келью.

— Спрячь зубы, куджа. Тебе еще с нами жить и жить, — оскалился обожженный и захлопнул за собой дверь.

— И не надейся! — в кляп пробормотал Бекир.

* * *

— Как ты, мальчик? — Бекир почувствовал у своих губ кружку и дернул головой. Лицо обдало брызгами.

— Это просто вода, — сказал Кемаль-шейх и осторожно вытер его подбородок. Хрустали суура на коже старика завораживали. На Бекира будто смотрели сотни разверзшихся глаз. — Я тебя решу, если обещаешь не брыкаться.

Бекир кивнул, хотя больше всего ему хотелось зацедить Кемалю-шейху за пределы глаза. Шаман ловко сбросил оковы. Бекир принялся растирать затерпевшие мышцы.

Келья была несколько шагов в ширину. Потолок покрывало изображение Бога Вспышек

— мужчину, от которого отходило четыре луча. За дверью промелькнула тень обожженного. Кемаль-шейх сел на выдолбленную в стене кровать. Бекир остался на полу.

— Напрасно ты отказался пить Воду Жизни. С тобой не случилось бы ничего плохого. Напротив, семья Бога дает облегчение.

— Как Черной Корове? — всхлипнул Бекир.

Кемаль-шейх сделал нетерпеливый жест и скривил губы, словно хотел поскорее пропустить эту часть разговора.

— С ней все хорошо.

— Она жива?

— Да, живая. Жизнь не убивает.

— Я хочу ее увидеть.

— Увидишь. Может быть. Но сначала мы поговорим. — Кемаль-шейх наклонился к Бекиру, словно старался всеми хрусталиками-глазами изучить его суть. — Болбочан-ага сказал, что вы уходили из Ак-Шеих. Кто вас отправил по

Золотую Колыбель?

Кемаль-шейх хитро прищурил глаза. Подобное выражение лица Бекир уже видел у Азиза-бабы, когда тот задавал вопрос по теме урока и ожидал ответа, который сам хорошо